Время прочтения: 9 мин.
Он был коллекционером, преподавателем истории искусств, зоологом, биологом и разносторонним фотографом. Его фотографические достижения охватывают период от 1920-х до 1970-х годов и включают космополитическую уличную жизнь и культуру, замедленную фотографию, портреты знаменитостей и цветные микроскопические изображения. Тем не менее, его основное наследие, бесспорно – снимки европейских евреев, которые он сделал в 1930-х годах, прямо перед исчезновением целого народа. Дети из хедера, уличные торговцы, бездомные попрошайки и многие другие. Его книга Исчезнувший мир является одним из самых подробных и острых живописных документов еврейской культуры в Восточной Европе.
Роман Соломонович Вишняк родился в 1897 году в благополучной еврейской семье в Павловске, вырос в Москве. Его интересы были очевидны уже в раннем возрасте, когда бабушка подарила ему камеру и микроскоп на седьмой день рождения. Вишняк, как говорили, прикрепил камеру к микроскопу, увеличив мышцы на ноге таракана в три раза, а затем сфотографировал его, сделав таким образом свою первую работу. Он широко использовал этот микроскоп, фотографируя все, что мог найти, от простейших организмов и до рыбьей чешуи.
В 1917-1919 годах семья Вишняка переехала в Берлин после подъема антисемитизма, который пришел с большевистской революцией. Он женился на Люте Багг, еврейке из Латвии, а затем последовал за своей семьей в Берлин в 1920 году, где у него и его жены родилось двое детей, Мара и Вольф. В Берлине Роман изучал восточное искусство в Берлинском университете, а также эндокринологию и оптику, вступил в любительские фотоклубы.
Известный своими образами обычной уличной жизни, Вишняк проявил свои ранние таланты в снимках, которые он делал на улицах Берлина. Хотя они были черно-белыми и сняты при свете фонаря или любого другого доступного света, его работа была описана как "удивительно четкая, с удивительной глубиной".
Чарльз Фенивесон в своем обзоре работы Исчезнувший мир, цитируемом в журнале The Smithsonian, сказал: "В фотографическом стиле Вишняка есть зернистый реализм. Мы практически можем прикоснуться пальцем к грубым текстурам пальто и платков…"
Тон фотографий Вишняка резко изменился после прихода к власти нацистской партии. Фотографии свободного общества внезапно сменились снимками, изображающими общество милитаризма и фашизма. На фотографиях были изображены марширующие по улицам нацистские солдаты, антисемитская и проарийская пропаганда, транспаранты со свастикой. На одной известной фотографии его дочь Мара стоит перед магазином в Берлине и продает инструменты для различения евреев и неевреев по размеру черепа.
По мере того как Вишняк продолжал документировать приход нацистов к власти, предчувствие угнетения вскоре стало центром его работы. Общая тема его изображений в начале 1930-х годов вращалась вокруг деятельности немецких еврейских благотворительных организаций в ответ на нелегкое положение: люди, ожидающие в очереди, чтобы получить эмиграционные визы; недавно созданные столовые для бедных; признаки бедности, преследующие бойкотированные немцами еврейские предприятия.
В 1935 году, когда антисемитизм продолжал поднимать свою уродливую голову, Вишняк был уполномочен американским еврейским Объединенным распределительным Комитетом (Джойнт) в Центральной Европе сфотографировать еврейские общины в Восточной Европе, в рамках кампании по сбору средств, чтобы помочь получить сочувствие от богатых евреев и поддержать эти бедные общины.
Его опубликованные фотографии в основном сосредоточены на людях, обычно в небольших группах, занимающихся своей повседневной жизнью, часто не обращающих внимания на фотографа. Со своим сострадательным еврейским взглядом он путешествовал по Восточной Европе, документируя проникновенные представления о нитях жизни, которые будут потеряны навсегда: любопытные школьницы с косичками в рваной одежде, улыбающиеся мальчики с локонами на висках, держащие рваные книги, коробейники, продающие свою домашнюю утварь, голодные, обедневшие малыши и бездомные уличные попрошайки. Журнал The Smithsonian так описывал сцены, захваченные объективом Вишняка: "Глаза подозрительно смотрят на нас из старинных подвальных окон, поверх лотка коробейника, из переполненных классов и пустынных углов улиц." Джин Торнтон, автор в газете The New York Times, назвал их "мрачными от бедности и серого света европейской зимы." Фотографии Вишняка были скопированы, перепечатаны, проиллюстрированы и опубликованы в различных формах по всему миру.
Поскольку еврейская жизнь продолжала ухудшаться, усилия Вишняка стали не просто смелым приключением, но миссией и смыслом его жизни. По его словам, "чтобы сохранить, по крайней мере в картинках, мир, который вскоре может перестать существовать." Вишняк утверждал, что он носил свою тяжелую аппаратуру (весом свыше 50 кг) на спине, проходя много километров и поднимаясь по крутым дорогам. Он описывал, как одевался нацистским штурмовиком и маршировал по Берлину, чтобы запечатлеть "Хрустальную ночь"; выдавал себя за "местного еврея" или "литовского торговца", чтобы обеспечить доверие своих моделей; был заключен в тюрьму в Польше и подкупал охранников, чтобы они вернули его камеру; проявлял свои снимки ночью, на берегу реки, под покровом темноты.
Помимо стремления сохранить память о евреях, он активно боролся за повышение осведомленности на Западе об ухудшающейся ситуации в Восточной Европе. В конце 1938 года он пробрался в Збоншинь, лагерь для интернированных в Германии, куда евреев отправляли ждать депортации в Польшу. Фотографировав казарму в течение двух дней, он сбежал, прыгнув со второго этажа казармы ночью, уползая, умудряясь при этом обходить битое стекло и колючую проволоку. Фотографии, которые он сделал, были отправлены в Лигу Наций в Женеве, чтобы доказать существование таких лагерей.
В 1939 году Вишняк уехал из бурлящей Европы в Швецию. Его жена присоединилась к нему вскоре после этого, получив эмиграционную визу с помощью Джойнт. После поездки во Францию и интернирования в депортационный лагерь в течение трех месяцев, он, наконец, смог сбежать в США со своей семьей. Родители Вишняка скрывались во Франции на протяжении всей войны и выжили.
Он написал во введении к Исчезнувшему миру: "Сквозь личное горе я вижу мысленным взором лица шести миллионов моих людей ... которые были жестоко убиты... весь мир стоял и наблюдал, ничего при этом не делая."
Из 16 000 фотографий, которые он сделал, менее 2 000 достигли Америки в 1940-х. Они были тщательно зашиты в его одежду или контрабандой ввезены другом через Кубу. Тысячи других остались во Франции с его другом Клермоном Ферраном, который спрятал их под половицами и за рамами картин. Вишняк воссоединился с негативами, когда они были контрабандой вывезены из Франции в 1942 году.
Оказавшись в Соединенных Штатах, Вишняк снова отчаянно пытался заставить американских евреев проникнуться сочувствием к тем, кто оказался в ловушке в Восточной Европе. С этой целью в 1942 году он выставил свои работы в Новой школе социальных исследований, а также проводил крупные выставки в Научно-исследовательском институте идиша в 1944 и 1945 годах.
Когда его работа была выставлена в Колумбийском университете в 1943 году, он написал Элеоноре Рузвельт с просьбой посетить выставку, но она этого не сделала. Сегодня на выставке в Национальном институте фотографии также представлено письмо, которое Вишняк отправил президенту Рузвельту на его 60-летие. Вместе с ним он подарил пять фотографий восточноевропейских евреев, чтобы, по его словам, проиллюстрировать "бесконечную катастрофу и несправедливость" нацистской партии.
Чтобы заработать на жизнь, Вишняк открыл небольшую фотостудию в Верхнем Вест-Сайде и начал заниматься научной фотографией. За это время он также побывал в Принстоне и сфотографировал Эйнштейна, пока тот был погружен в свои мысли. Эйнштейн считал полученные портреты своими любимыми. В 1947 году Вишняк вновь вернулся в Европу по распоряжению Джойнт, чтобы сфотографировать евреев в лагерях для перемещенных. Он надеялся заручиться сочувствием и деньгами для них.
Вишняк оставался активным до последних лет жизни. В 1957 году он был назначен научным сотрудником Медицинского колледжа Альберта Эйнштейна, а в 1961 году получил звание "профессора биологического образования." В более поздние годы он стал "профессором творчества" в Институте Пратта, где преподавал курсы по философии фотографии. Он также известен своими изображениями микроскопической биологии.
Вишняк умер в 1990 году в возрасте 92 лет.
Несмотря на все свои достижения, он, безусловно, получил международное признание благодаря документированию довоенной Европы. При жизни некоторые из его фотографий были опубликованы: Польские евреяи (1947), Исчезнувший мир (1969) и Чтобы дать им свет (1992).
Его работы выставлялись в художественных и исторических музеях по всему миру, в Колумбийском университете, Еврейском музее Нью-Йорка и Международном центре фотографии. В августе 2014 года Международный центр фотографии в Нью-Йорке объявил, что 9 000 фотографий Вишняка, многие из которых никогда не печатались и не публиковались ранее, будут размещены в онлайн-базе данных (которая сегодня доступна для публичного просмотра). Они также опубликовали отрывки из двух его фильмов, которые были уничтожены, но собраны по кусочкам.
Если мы можем сказать, что и реальная фотография, и глаз фотографа играют одинаково важную роль в воздействии самого изображения, то это наверняка относится и к фотографиям Вишняка. Мара Вишняк Кон, дочь фотографа, вспоминает: "Его фотографии, на самом деле, достигают души человека, смотрящего на них. Отличительной чертой его еврейской фотографии является то, что он способен установить эмоциональную связь со зрителем."
Фотографии Романа Вишняка увековечили евреев довоенной Европы в сердцах еврейского народа. Пусть их и его память будут благословенны.
Фотографии Романа Вишняка на сайте myshtetl.org
Источник: aish.com
Перевод Анастасии Яценюк