Время прочтения: 9 мин.
Рувен - лидер, который мог бы быть, но никогда им не был. Он был первенцем Яакова. Яаков сказал о нем на смертном одре: "Рувен, ты мой первенец, моя мощь, первый признак моей силы, превосходящий в чести, превосходящий в силе." (Берешит 49:3) Это впечатляющая дань уважения, предполагающая физическую мощь и командное поведение.
Что еще более важно, в ранние годы Рувен неизменно казался самым нравственно чувствительным из детей Яакова. Он был сыном Леи и остро чувствовал разочарование своей матери из-за того, что она не была любимицей Яакова. Вот первое описание его в детстве:
Во время сбора урожая пшеницы Рувен вышел в поле и нашел несколько растений мандрагоры, которые он принес своей матери Лее. (Берешит 30:14)
Мандрагоры считались афродизиаком. Рувен знал это и сразу подумал о своей матери. Это был трогательный жест, но он дал осечку, потому что подарил их Лее в присутствии Рахель и непреднамеренно вызвал между ними ссору.
Следующий эпизод, в котором мы видим Рувена, гораздо более тревожный:
Рахвль умерла и была похоронена по дороге в Ефрат, то есть Вифлеем… В то время как Исраэль жил в том регионе, Рувен вошел и лег [вайшкав] с наложницей своего отца Билгой … (Берешит 35:19-22)
Если понимать это буквально, то это было бы равносильно большому греху. Спать с наложницей твоего отца было не только сексуальным преступлением; это был непростительный акт измены и предательства, как мы узнаем позже в Танахе, когда Авшалом решает восстать против своего отца Давида и заменить его как царя. Ахитофел дает ему следующий совет:
"Спи с наложницами твоего отца, которых он оставил присматривать за дворцом. Тогда весь Израиль услышит, что ты стал противен своему отцу, и руки всех, кто с тобой, будут более решительными." (2 Шмуэль 16:21)
Согласно мудрецам, текст о Рубене не следует понимать буквально. После смерти Рахель Яаков перенес свою постель в шатер Билги, служанки Рахель. Это, чувствовал Рувен, было невыносимым унижением для его матери. Лее было трудно смириться с тем фактом, что Яаков любил ее сестру больше. Для нее было бы совершенно невыносимо узнать, что он даже предпочел служанку Рахель. Поэтому Рувен перенес кровать Яакова из шатра Билги в шатер Леи. Здесь глагол вайшкав следует переводить не как "переспал", а как "изменил расположение спальных мест."
В этот момент, однако, текст делает странную вещь. В нем говорится: "Рувен вошел и лег с [или изменил расположение постели] наложницей своего отца Билгой, и Исраэль услышал об этом...", а затем идет разрыв абзаца в середине предложения. Предложение заканчивается так: "У Яакова было двенадцать сыновей."
Это действительно очень необычно. То, что это предполагает - это слышимая тишина. Связь между Яаковом и Рувеном полностью прервалась. Если мудрецы правы в своей интерпретации, то это одна из величайших трагедий во всей книге Берешит. Яаков явно верил, что Рувен переспал с его наложницей. Он проклял его за это на смертном одре:
Неустойчивый, как вода, ты не преуспеешь, потому что ты взобрался на кровать своего отца, на мое ложе и осквернил его. (Берешит 49:4)
Однако, по словам мудрецов, этого не произошло. Если бы Яаков захотел поговорить с Рувеном, он бы узнал правду, но Яаков вырос в семье, в которой не хватало открытого, откровенного общения (как мы видели несколько недель назад, во время нашего обсуждения главы Толдот). Таким образом, в течение многих лет отец подозревал Рувена в грехе, которого он не совершал, и все потому, что он заботился о чувствах своей матери.
Что подводит нас к третьему эпизоду в жизни Рувена, самому трагичному из всех. Яаков благоволил Йосефу, сыну своей возлюбленной Рахель, и другие братья знали это. Когда он подарил Йосефу видимый знак фаворитизма, богато расшитый плащ, братья возмутились еще больше. Когда ему начали сниться сны о том, как остальные члены семьи склоняются перед ним, враждебность братьев достигла точки кипения. Когда они были далеко от дома, пасли стада, и Йосеф появился вдалеке, их ненависть заставила их тут же решить убить его. Один Рувен сопротивлялся:
Когда Рувен услышал это, он попытался спасти его [Йосефа] от их рук. "Давайте не будем лишать его жизни," - сказал он. "Не проливайте кровь. Бросьте его в эту яму здесь, в пустыне, но не прикасайтесь к нему." Рувен сказал это, чтобы спасти его от них и вернуть к отцу. (Берешит 37:21-22)
План Рувена был прост. Он убедил братьев не убивать Йосефа, а скорее позволить ему умереть, оставив его голодать в яме. Он намеревался вернуться позже, когда братья уйдут, чтобы спасти его. Однако, когда он вернулся, Йосефа там уже не было. Его продали в рабство. Рувен был огорчен.
Трижды Рувен пытался помочь, но, несмотря на его лучшие намерения, его усилия не увенчались успехом. Он был ответственен за одну ссору между Леей и Рахель. Его отец ошибочно заподозрил его в большом грехе и проклял на смертном одре. Ему не удалось спасти брата. Рувен знал, когда что-то не так, и пытался действовать, чтобы изменить ситуацию к лучшему, но ему почему-то не хватало благоразумия, уверенности или смелости для достижения желаемого результата. Ему следовало подождать, пока Лея останется одна, прежде чем давать ей мандрагоры. Ему следовало бы напрямую поговорить с отцом о том, как он устроился на ночь. Он должен был физически доставить Йосефа в целости и сохранности домой.
Что случилось с Рувеном, что заставило его потерять уверенность в себе? Тора дает острый и безошибочный намек. Послушайте эти стихи, описывающие рождение первых двух детей Леи (и Яакова):
Когда Господь увидел, что Лея не была любима, он позволил ей зачать, но Рахель осталась бездетной. Лея забеременела и родила сына. Она назвала его Рувеном, потому что сказала: "Это потому, что Господь увидел мое страдание. Конечно, теперь мой муж полюбит меня." Она снова зачала и, когда родила сына, сказала: "Поскольку Господь услышал, что меня не любят, он дал мне и этого." Поэтому она назвала его Шимон. (Берешит 29:32-33)
Оба раза именно Лея, а не Яаков, назвала ребенка, и оба имени были призывом к Яакову заметить ее и полюбить – если не ради нее самой, то хотя бы потому, что она подарила ему детей. Яаков, очевидно, ничего не заметил.
Рувен стал тем, кем он стал, потому что (как, по-видимому, следует из текста) внимание его отца было сосредоточено на другом; он не заботился ни о Лее, ни о ее сыновьях (в самом тексте говорится: "Господь увидел, что Лея не была любима"). Рувен знал это и остро чувствовал стыд своей матери и явное безразличие отца.
Людям нужна поддержка, если ожидается, что они будут руководить. Удивительно сравнивать нерешительного Рувена с уверенным, даже чересчур самоуверенным, Йосефом, которого любил его отец. Если мы хотим, чтобы у наших детей была уверенность в том, чтобы действовать, когда это необходимо, тогда мы должны расширять их возможности, поощрять и хвалить.
В Этике Отцов есть увлекательная Мишна:
У раббана Йоханана бен Заккая было пять (выдающихся) учеников, а именно рабби Элиэзер бен Гиркан, рабби Иешуа бен Хананья, рабби Йосе Священник, рабби Шимон бен Нетанель и рабби Элазар бен Арах. Он часто повторял похвалу: Элиэзер бен Гиркан - идеальный колодец, который никогда не теряет ни капли. Иешуа бен Хананья - счастлив тот, кто дал ему жизнь. Йосе Священник - благочестивый человек. Шимон бен Нетанель - человек, который боится греха. Элазар бен Арах - вечно текущая весна. (Мишна Авот 2:10-11)
Почему Мишна, цель которой состоит в том, чтобы научить нас вечным истинам, дает нам этот, по-видимому, тривиальный рассказ об учениках раббана Йоханана бен Заккая и о том, как он их хвалил? Я полагаю, что ответ заключается в том, что Мишна говорит нам, как воспитывать учеников, как быть тренером и наставником: с помощью целенаправленной похвалы.
В Мишне не просто говорится, что Йоханан бен Заккай говорил хорошие вещи о своих учениках. В ней используется необычная формулировка: "Он считал [моне] их похвалу", что означает, что его положительные замечания были точными и нацеленными. Он рассказал каждому из своих учеников, в чем заключалась их особая сила.
Элиэзер бен Гиркан обладал выдающейся памятью. В то время, когда Устный Закон еще не был записан, он мог вспомнить учения традиции лучше, чем кто-либо другой. Элазар бен Арах был творческим человеком, способным придумать бесконечный поток свежих интерпретаций. Когда мы следуем своим особым страстям и дарам, мы вносим в мир то, что можем дать только мы.
Однако тот факт, что мы можем обладать исключительным даром, может также означать, что у нас есть заметные недостатки. В мире нет человека, у которого только сильные стороны и таланты. Мы должны знать, чего нам не хватает. Элиэзер бен Гиркан настолько зациклился на прошлом, что сопротивлялся переменам, даже когда это было решено большинством его коллег. В конце концов он был отлучен от общины за то, что не согласился с решением своих коллег (Баба Меция 59b).
Судьба Элазара бен Араха была еще печальнее. После смерти Йоханана бен Заккая он отделился от своих коллег. Они отправились в Явне; он отправился в Хамат (Эммаус). Это было приятное место для жизни, и именно там жила семья его жены. Очевидно, он был настолько уверен в своих интеллектуальных способностях, что полагал, что сможет самостоятельно поддерживать свою ученость. В конце концов он забыл все, чему когда-либо учился (Авот де-рабби Натан 14:6). Человек, более одаренный, чем его современники, в конце концов умер, почти не внеся заметного вклада в традицию.
Существует тонкий баланс между пренебрежением, приводящим к тому, что кому-то не хватает уверенности сделать необходимое дело, и чрезмерной похвалой или фаворитизмом, которые создают чрезмерную уверенность и веру в то, что вы лучше других. Этот баланс необходим, если мы хотим быть солнечным светом, который помогает другим расти.
Перевод Анастасии Яценюк