Время прочтения: 6 мин.
Глава Трума описывает строительство скинии, первого коллективного молитвенного дома в истории Израиля. Первый, но не последний; вслед за ним последовал Храм в Иерусалиме. Я хочу сосредоточиться на одном моменте в еврейской истории, моменте, представляющем еврейскую духовность на ее упадке и восходе: момент разрушения Храма.
Сложно понять глубину кризиса, в который ввергло разрушение Первого Храма еврейский народ. Само его существование было основано на отношениях с Богом, символизируемых ежедневным служением в Иерусалиме. С вавилонским завоеванием в 586 году до н. э. евреи потеряли не только свою землю и суверенитет. Потеряв Храм, они словно потеряли саму надежду. Ибо их надежда была в Боге, а как они могли к Нему обратиться, если место, где они служили Ему, было разрушено? Один документ оставил яркую запись о настроении евреев в то время - один из самых известных псалмов:
У рек Вавилона мы сидели и плакали, вспоминая Сион... Как можем мы петь песни Господни в чужой земле? (Тегилим 137)
Вот тогда-то и начал складываться ответ. Храма больше не было, но память о нем осталась, она была достаточно сильна, чтобы объединить евреев в коллективном служении. В Вавилоне, будучи в изгнании, евреи начали собираться, чтобы обсудить Тору, выразить коллективную надежду на возвращение, вспомнить Храм и его цель.
Пророк Иехезкиль был одним из тех, кто сформировал видение возвращения и восстановления, и именно ему мы обязаны первым косвенным упоминанием о радикально новом учреждении, которое в конечном итоге стало известно как Бейт Кнесет, синагога:
Вот что говорит Господь: Хотя Я и послал их далеко в народы, разбросал их по странам, Я все-таки стал для них маленьким Святилищем (Микдаш меат) в тех местах, куда они попали (Иехезкиль 11:16).
Центральное Святилище было разрушено, но маленькое эхо, миниатюра, осталась.
Синагога - один из самых замечательных примеров itaruta de'letata, "пробуждения снизу." Оно возникло не через слова, сказанные Богом Израилю, а через слова, сказанные Израилем Богу. В Танахе не говорится о синагоге, нет команды о строительстве местных молитвенных домов. Напротив, когда Тора говорит о "доме Божьем", она имеет в виду центральное Святилище.
Мы склонны забывать, насколько глубоким было понятие синагоги. Профессор М. Штерн писал, что "основав синагогу, иудаизм произвел одну из величайших революций в истории религии и общества, ибо синагога была совершенно новой средой для богослужения, неведомой ранее." Она стала, по словам Сало Барона, институтом, посредством которого изгнанническая община "полностью переместила акцент с места поклонения, Святилища, на собрание верующих, конгрегацию, собирающуюся в любое время и в любом месте в широком Божьем мире." Синагога стала Иерусалимом в изгнании, домом еврейского сердца. Это высшее выражение монотеизма: где бы мы ни собрались, чтобы обратить наши сердца к небу, там можно будет найти Божественное присутствие, ибо Бог повсюду.
Откуда она взялась, эта изменяющая мир идея? Она произошла не от Храма, а, скорее, от более раннего учреждения, описанного в этой недельной главе: скинии. Ее суть заключалась в том, что она была переносной, составленной из балок и тряпок, которые можно было разбирать и переносить. Скиния, временное сооружение, оказала постоянное влияние, тогда как Храм, предназначенный быть постоянным, оказался временным – до тех пор, пока, как мы молимся ежедневно, он не будет восстановлен.
Более важной, чем физическая структура скинии, была ее метафизическая структура. Сама мысль о том, что можно построить дом для Бога, кажется абсурдной. Слишком легко было понять концепцию священного пространства в политеистическом мировоззрении. Боги были наполовину людьми. Существовали места, где их можно было встретить. Монотеизм вырвал эту идею с корнем, и нигде это не было так красноречиво, как в Псалме 139:
Куда я могу уйти от Твоего Духа?
Куда мне бежать от Твоего присутствия?
Если я поднимусь на небеса, Ты будешь там;
Если я устрою свою постель в глубинах, Ты будешь там.
Отсюда и вопрос, заданный мудрейшим царем Израиля, Соломоном:
Но будет ли Господь жить на земле? Небеса, даже самые высокие, не могут вместить Тебя. А насколько меньше этот храм, что я соорудил! (Шмуэль I 8:27).
Тот же вопрос задавал и один из величайших пророков, Иешаягу:
Небеса - Мой трон,
а земля - подставка для Моих ног.
Где дом, который ты построишь для Меня?
Где будет место Моего отдыха? (Иешаягу 66:1)
Сама концепция создания дома в конечном пространстве для бесконечного присутствия кажется противоречием. Ответ, поражающий своей глубиной, содержится в начале этой недельной главы: "Они сделают для Меня Святилище, и Я буду жить в них (бетокхам)" (Шмот 25:8).
Еврейские мистики указали на лингвистическую странность этого предложения. Мы должны были прочесть "Я буду жить в нем", а не "Я буду жить в них." Объяснение заключается в том, что Божественное присутствие живет не в здании, а в его строителях; не в физическом месте, а в сердце человека. Святилище не было местом, в котором объективное существование Бога было каким-то образом более сосредоточенным, чем где-либо еще. Скорее, это было место, святость которого открывала сердце тому, кому поклонялись в нем. Бог существует везде, но не везде мы ощущаем Его присутствие одинаково. Сущность "святого" состоит в том, что это то место, где мы отбрасываем все человеческие желания и стремления и входим в область, полностью отведенную для Бога.
Если концепция переносного храма, скинии, состоит в том, что Бог живет в человеческом сердце всякий раз, когда оно полностью открывается небу, тогда его физическое местоположение не имеет значения. Таким образом, семь столетий спустя был открыт путь в синагогу: высшее утверждение идеи о том, что если Бог везде, то Его можно постичь где угодно. Я нахожу трогательным то, что хрупкая структура, описанная в этой недельной главе, стала вдохновением для учреждения, которое больше, чем любое другое, поддерживало жизнь еврейского народа в течение почти двух тысяч лет рассеяния – самого долгого из всех путешествий по пустыне.
Перевод Анастасии Яценюк