Время прочтения: 6 мин.
Она - один из наиболее неожиданных персонажей в Торе. Без нее Моше, возможно, не выжил бы. Вся история Исхода могла быть другой. И все же она не была израильтянкой. Из-за своей храбрости она бы ничего не выиграла, а напротив, могла все потерять. И все же, кажется, она ни на секунду не сомневалась, не испытывала никаких опасений и не колебалась. Если именно Фараон нанес урон детям Израиля, то другой член его семьи спас решающий остаток надежды – его дочь.
Вспомните контекст. Фараон издал указ об уничтожении каждого израильского ребенка мужского пола. У Йохевед, жены Амрама, родился мальчик. Ей удавалось скрывать его существование в течении трех месяцев. Опасаясь его неминуемой смерти, если она оставит его у себя, она посадила его в корзину на берегу Нила, надеясь вопреки всему, что кто-нибудь увидит его и сжалится над ним. Вот что следует за этим:
Дочь Фараона отправилась купаться в реке, а ее служанки пошли вдоль берега. Она увидела ящик в камышах и послала за ним служанку. Открыв ее, она увидела мальчика. Малыш заплакал, и она сжалилась. "Это один из еврейских мальчиков," - сказала она (Исход 2:6).
Обратите внимание на последовательность действий. Сначала она видит, что это ребенок, и жалеет его. Естественная, человеческая, сострадательная реакция. Только потом до нее доходит, кто этот ребенок. Кто еще мог бросить ребенка? Она помнит декрет своего отца против евреев. Мгновенно ситуация изменилась. Спасти ребенка означало бы ослушаться королевского приказа. Для обычного египтянина это было бы достаточно серьезно, что уж говорить о члене королевской семьи.
И она не одна, в момент этого события. С ней ее служанки. Она должна быть готова к тому, что кто-нибудь из них в приступе раздражения, или даже просто распуская сплетни, расскажет кому-нибудь об этом. В королевских дворах процветают слухи. И все же она не сдвинулась с места. Она не велит кому-нибудь из своих слуг взять ребенка и спрятать его с семьей далеко отсюда. У нее есть мужество сострадания. Теперь происходит нечто экстраординарное:
Сестра (ребенка) сказала дочери Фараона: "Может мне стоит найти еврейку, которая сможет выкормить малыша?" Дочь Фараона одобрила предложение. Служанка отправилась и привела родную мать малыша. "Возьми этого ребенка и выкорми его," - сказала дочь Фараона. "Я выплачу тебе гонорар." Женщина взяла малыша и стала его нянчить. (Исход 2:7-9)
Простота, с которой рассказывается эта история, скрывает удивительную природу этой встречи. Во-первых, как ребенок (не просто ребенок, а член гонимого народа) может осмелиться обратиться к принцессе? Здесь нет ни сложной преамбулы, ни "Ваше Королевское Высочество", ни какой-либо другой формальности, с которой мы знакомы из других мест библейского повествования. Кажется, они говорят на равных.
Столь же остры и слова, которые остались несказанными. "Ты знаешь, я знаю, кто этот ребенок - это мой младший брат" - подразумевает сестра Моше. Она предлагает блестящий по своей простоте план. Если настоящая мать сможет держать малыша дома и кормить его, все мы минимизируем опасность. Тебе не придется объяснять суду, как этот ребенок внезапно появился.
Мы будем избавлены от риска воспитывать его: мы можем сказать, что ребенок не еврей, и что мать - это не мать, а всего лишь кормилица. Изобретательность Мириам не уступает мгновенному согласию дочери Фараона. Она знает, она понимает, она дает свое согласие.
Затем наступает очередной сюрприз:
Когда ребенок подрос, (его мать) привела его к дочери Фараона. Она усыновила его как своего собственного сына и назвала его Моше. "Я вынесла его из воды," - сказала она. (Исход 2:10)
Дочь Фараона не просто испытала минутное сострадание. Она не забыла о ребенке. Время не уменьшило ее чувства ответственности. Она не только сохраняет приверженность его благополучию, но и прибегает к самым рискованным стратегиям. Она усыновляет его и воспитает как собственного сына. Это высокое мужество.
Однако самая удивительная деталь содержится в последнем предложении. В Торе именно родители дают имя ребенку, а в некоторых случаях сам Бог. Именно Бог дает имя Ицхак первому еврейскому ребенку; ангелы дают Яакову имя Исраэль; Бог меняет имена Аврама и Сарай на Авраама и Сару. Поразительно странно, что герой Исхода, величайший из пророков, носит не то имя, которое Амрам и Йохевед использовали до этого, а то, которое дала ему его приемная мать, принцесса Египта. Мидраш обращает наше внимание на этот факт:
Это награда для тех, кто делает добро. Хотя у Моше было много имен, единственное, под которым он известен в Торе, это имя, данное ему дочерью Фараона. Даже Святой, да будет Он благословен, не называл его никаким другим именем.
Действительно, Моше, "Месес", это египетское имя, означающее "дитя", как и в случае с Рамсесом (что означает "дитя Ра", Ра был величайшим из египетских богов).
Кем же тогда была дочь Фараона? Ее имя нигде не упоминается. Однако, в Первой Книге Хроник (4:18) упоминается дочь Фараона по имени Битья, именно ее мудрецы определили как женщину, которая спасла Моше. Имя Битья (иногда упоминаемое как Батья) означает "дочь Бога." Из этого мудрецы извлекли один из самых поразительных уроков: "Святой, да будет Он благословен, сказал ей: Моше не был твоим сыном, но ты назвала его таковым. Ты не моя дочь, но я буду называть тебя таковой." Они добавили, что она была одной из немногих людей (традиция насчитывает девять таких), которые были настолько праведны, что вошли в рай при жизни.
Вместо "дочери Фараона" представьте "дочь Гитлера", или "дочь Сталина", и вы увидите, что было поставлено на карту. Тирания не может уничтожить человечество. Моральное мужество иногда можно найти в самом сердце тьмы. То, что сама Тора рассказывает историю именно так, имеет огромное значение. Это означает, что, когда речь заходит о людях, мы никогда не должны обобщать, никогда не должны прибегать к стереотипам. Не все египтяне были злыми, даже у самого Фараона родилась хорошая дочь. Ничто не может более убедительно свидетельствовать о том, что Тора не является этноцентрическим текстом; что мы должны признавать добродетель везде, где мы ее находим, даже среди наших врагов; и что основные человеческие ценности - человечность, сострадание, мужество - действительно универсальны. Святость может и нет, но доброта - да.
Рядом с Яд Вашем, Мемориалом Холокоста в Иерусалиме, есть аллея, посвященная праведникам народов мира. Дочь Фараона - высший символ того, что они сделали и кем были. Я, например, глубоко тронут этой встречей на берегах Нила между египетской принцессой и маленьким израильским ребенком, сестрой Моше. Контраст между ними, с точки зрения возраста, культуры, статуса и власти, был огромным. И все же, их глубокая человечность преодолевает все различия, все расстояния. Две героини. Пусть они вдохновляют нас.