Время прочтения: 6 мин.
Одним из величайших вкладов евреев в цивилизацию Запада является идея надежды. Не все культуры дают шанс надежде. Напротив, в основе многих культур лежит идея цикличности времени. Что было, то будет. История - это набор вечных повторений. На самом деле ничего не меняется. Жизнь трагична. Одно из классических выражений касательно этой темы содержится в книге Экклезиаста:
То, что было, будет снова,
то, что было сделано, будет сделано снова;
под солнцем нет ничего нового.
Однако, Экклезиаст - диссидент внутри Танаха. По большей части, Тора выражает совершенно иную точку зрения: в делах человечества могут быть перемены. Мы призваны к долгому путешествию, в конце которого нас ждет искупление и мессианский век. Иудаизм - это принципиальный отказ от трагедии во имя надежды.
Социолог Питер Бергер называет надежду "сигналом трансцендентности", точкой, в которой нечто запредельное проникает в человеческую ситуацию. В надежде нет ничего неизбежного или даже рационального. Она не может быть выведена из каких-либо фактов прошлого или настоящего. Многие культуры, от Древней Греции до наших дней, придерживались мнения, что надежда - это иллюзия, детская фантазия, и что зрелой реакцией на наше место во вселенной является принятие ее фундаментально трагической природы и культивирование стоической добродетели принятия. Иудаизм утверждает обратное: вселенная не глуха к нашим молитвам, не слепа к нашим устремлениям. Мы не ошибаемся, стремясь к совершенствованию мира, отказываясь признавать неизбежность страданий и несправедливости.
Нигде это не проявляется так ярко, как в главе на этой неделе. 26-я глава книги «Левит» - одна из самых пугающих во всей литературе: тохаха, проклятие, сопутствующее непослушанию Израиля его божественной миссии. В графической прозе мы читаем предварительный просмотр истории, где что-то "пошло не так". Израиль переживет поражение и катастрофу. Он потеряет свою свободу и свою землю. Народ пойдет в изгнание и будет страдать от страшных гонений. Обычно мы читаем этот отрывок вполголоса. Трудно представить, чтобы какая-либо нация пережила такую катастрофу и выжила, чтобы рассказать об этом. Однако, история на этом не заканчивается. В кульминации содержится одно из величайших утешений в Торе:
Я буду помнить Мой завет с Иаковом, и завет с Исааком, и завет с Авраамом, Я буду помнить эту землю . . . Они заплатят за свои грехи, потому что отвергли Мои законы и возненавидели Мои постановления. И все же, несмотря на это, когда они окажутся в земле своих врагов, Я не отвергну их и не возненавижу их, чтобы полностью уничтожить их, нарушив Мой с ними завет. Я Господь их Б-г. Но ради них Я буду помнить завет с их предками, которых Я вывел из Египта на глазах народов, чтобы быть их Б-гом. Я - Господь.
Израиль может страдать, но он никогда не умрет. Он может испытать изгнание, но однажды он вернется. Он может подвергнуться самым страшным гонениям, но у него никогда не будет повода для отчаяния. Расположение этого пророчества в кульминации проклятий - одно из самых роковых библейских утверждений. Не одна судьба не может быть настолько жестокой, как убийство надежды. Ни одно поражение не является финальным, ни одно изгнание не будет длиться вечно, ни одна трагедия не станет последним словом в истории.
Эхо этих слов есть в великом видении Иезекииля. Пророк видит долину сухих костей, которые постепенно сходятся, обретают плоть и снова оживают:
Потом он сказал мне: "Сын человеческий, эти кости - весь дом Израиля. Они говорят: "Наши кости высохли, наша надежда потеряна [авдах тикватену]; мы отрезаны.” Посему пророчество говорит им: "Вот что говорит Верховный Владыка: О, Мой народ, Я открою ваши могилы и достану вас из них; Я верну вас в землю Израиля . . .”
Ничто в литературе так наглядно не описывает судьбу еврейского народа, между Холокостом и возрождением в 1948 году. Почти пророчески Нафтали Герц Имбер ссылался на этот текст в своих словах для песни, которая в конечном итоге стала национальным гимном Израиля. Он писал: "Од ло авдах тикватену - наша надежда еще не потеряна." Не случайно гимн Израиля называется Атиква, "Надежда".
Откуда приходит надежда? Бергер видит в ней составную часть человечества:
Человеческое бытие всегда ориентировано на будущее. Человек существует, постоянно расширяя свое бытие в будущее, как в своем сознании, так и в своей деятельности . . . Существенным измерением этого "будущего" человека является надежда. Именно благодаря надежде люди преодолевают трудности любого данного здесь и сейчас. И именно благодаря надежде люди находят смысл в лице страданий. (Питер Бергер, "Слух об Ангелах", стр. 68-69)
Только надежда дает нам возможность рисковать, участвовать в долгосрочных проектах, жениться и заводить детей, отказываться капитулировать перед лицом отчаяния.
Кажется, в самой основе нашей гуманности есть надежда на отказ от смерти. В то время как эмпирический разум указывает, что надежда - это иллюзия, в нас есть нечто, что, как бы стыдливо это ни было в век торжествующей рациональности, продолжает говорить "нет!" самым правдоподобным объяснениям эмпирического разума. В мире, где человек со всех сторон окружен смертью, он продолжает быть существом, которое говорит "нет!" смерти, и благодаря этому "нет!" он приходит к вере в иной мир, реальность которого подтверждает, что его надежда - это нечто большее, чем иллюзия. (Слух об Ангелах, стр. 72)
Я не так уверен, как Бергер, что надежда универсальна. Она появляется как часть эмоционального словаря западной цивилизации, через довольно специфический набор убеждений: что Б-г существует, что Он заботится о нас, что Он заключил завет с человечеством и еще один завет с людьми, которых он выбрал в качестве живого примера веры. Этот завет формирует наше понимание истории. Б-г дал Свое слово, и Он никогда не нарушит его, сколько бы мы ни нарушали свою часть обещания. Без этих убеждений и у нас не было бы никаких оснований надеяться.
История, как мы видим в этой недельной главе, не утопична. Вера не закрывает нам глаза на существование случайности обстоятельств, жестокости судьбы, на кажущуюся ее несправедливость. Никто, читая главу Бехукотай, не может быть оптимистом. Тем не менее, никто, чувствительный к его посланию, не может отказаться от надежды. Без этого евреи и иудаизм не выжили бы. Без веры в завет (и его неотвратимость) не было бы ни Государства Израиль, ни какой-либо значительной еврейской истории после Холокоста. Евреи сохраняли надежду. Надежда сохраняла жизнь еврейского народа.
Перевод Анастасии Яценюк