Время прочтения: 5 мин.
В детстве мама не разрешала мне заводить собаку. Дело не в том, что она, хасидка и доктор микробиологии, была религиозно настроена против домашних животных. Напротив, она часто цитировала Талмуд (Авода Зара 3б), который свидетельствует о том, что Создатель является энтузиастом рыбоводства, который ежедневно играет со своей любимой рыбкой.
Причина была проста. За нашим скромным домом, расположившимся в предгорьях, окружающих Калифорнийский университет в Беркли, находилась общинная миква, причудливый коттедж из красного дерева, в котором находилась еврейская ритуальная баня, используемая в основном женщинами. Как директор-доброволец, моя мать не хотела, чтобы духовно безмятежный "мир миквы" был испорчен лающими разглагольствованиями чрезмерно старательной дворняжки. Поэтому, чтобы удовлетворить мое зоологическое любопытство, она дала добро на все другие виды домашних животных. Саламандры с заднего двора. Лягушки из лагеря бойскаутов. Хомяки. Попугаи. Морские свинки. Даже курица по имени Федвика. Поощрая мое опекунство над моими питомцами, мама научила меня смыслу ответственности, надежности и, возможно, даже любви.
Но морские свинки были искусны в производстве непомерного количества экскрементов, и, кроме всего прочего, они начали размножаться. Когда я начал пахнуть как они, мне велели найти "дворовой" вариант. Наш сосед, добрый и умелый архитектор, соорудил для меня вольер для морских свинок, примыкающий к цветнику перед миквой. Полагаю, что мои родители согласились на это ради легкого доступа к самосохраняющемуся, 100% органическому удобрению, получаемому от моих свинок.
Однажды в пятницу днем я убирал вольер, готовясь к шабату. Моя футболка была забрызгана фекалиями морских свинок, так энергично я занимался чисткой. Руки были покрыты разноцветной зловонной жижей от смены их туалетной подстилки. Но мне это приносило удовольствие, мне нравилось смотреть, как морские свинки пищат и мурлычут от удовольствия, попадая обратно в свой чистый дом. Я был так поглощен делом, что не заметил толпу, говорящую на идише, пока они не подошли ко мне.
Я поднял глаза и увидел, что по тропинке, ведущей к микве, идет целая свита мужчин. В центре был хасидский ребе, Рабби Гершель Йоллес, который регулярно посещал район Залива. (Многие хасиды погружаются в микву ежедневно, и все - перед шабатом или еврейскими праздниками). Как у испуганной морской свинки, моя голова моталась в поисках путей отступления. Но было уже слишком поздно. Тропинка к микве змеилась прямо возле меня. Я замер. Мне было так неловко.
О нет, что скажет мне Ребе?
Возможно, я был еще мал, учась в начальной школе, но я знал достаточно, чтобы понимать: есть более подходящие способы подготовиться к шабату, чем быть погрязшим по колено в экскрементах грызунов. И уж тем более грызуна, чье имя содержит слово "свинья".
Когда острый взгляд Рабби Йоллеса пал в мою сторону, я почувствовал, как жар стыда заливает мое лицо. Мне хотелось провалиться под землю. Пожалуйста, Ашем, пожалуйста, - думалось мне, - пусть они меня не заметят. Пусть они просто пройдут мимо. Но Самборский Ребе, царственный потомок Баал Шем Това, остановился прямо передо мной.
"Йингеле (юноша), как Вас зовут?" - спросил он.
Я почувствовал, как покраснело мое лицо: "Леви. Леви Ицхак Велтон".
"О," - отвтеил он, поглаживая свою белоснежную бороду. "Ты сын рабби и ребецин Велтон?"
"Да," - пробормотал я, отчаянно желая, чтобы этот допрос закончился. Его свита стояла в уважительной тишине, но я видел, что они были полны интереса - почему Ребе остановился, чтобы поговорить с ребенком.
Естественно, он задал вопрос, которого я боялся больше всего: "И что же ты здесь делаешь?" Он указал пальцем на вольер с морскими свинками. Пальцем, который касался только мягких страниц Торы или мокрых от слез строк сидура (молитвенника). Я чувствовал такой стыд.
Меня переполняло чувство вины. Как часто хасидские ребе совершали паломничества в Беркли, штат Калифорния? Я должен быть внутри, изучать Тору, готовясь к шабату. Или помогать маме готовить шабатние свечи. Почему он не застал меня за молитвой или чем-то таким!
Бормоча и путаясь в словах, я ответил: "Эм. Это мои морские свинки. Я убираю их домики перед шабатом." Мои глаза были опущены вниз, взгляд сфокусирован на носках кроссовок, покрытых испражнениями; я ждал, что последуют ругательства.
Но вместо этого я услышал его смех.
Я поднял голову. Калифорнийское солнце отражалось от его морщинистого лица. Его смех был тихим, теплым и музыкальным. Затем он наклонился ко мне, его глаза блеснули, он как будто схватил меня за душу.
Он прошептал: "Йингеле, дер Бешефер (Создатель) сотворил мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал. Всемогущий Бог позаботился обо всех Своих животных, прежде чем Он вошел в шабат. Мне не приходит на ум ничего более благочестивого, чем то, что Вы заботитесь обо всех своих животных, готовясь к шабату." Он сделал паузу и добавил: "Пусть Святой, благословен Он, благословит Вас, чтобы Вы всегда оставались таким любящим хранителем прекрасных созданий в Его чудесном саду."
Я был контужен. Из моих уст не вышло и слова. Ребе улыбнулся. Затем, так же неожиданно, как он появился, он исчез вместе со своей свитой. Я побежал домой, чтобы с гордостью рассказать маме и папе о случившемся.
Повзрослев, я узнал много историй о хасидских ребе. Довольно часто записанные истории всплывают со страниц с более яркой достоверностью, чем отмеченное наградами бродвейское исполнение "Скрипача на крыше." Многие из этих историй связаны с чудесами сверхъестественного масштаба.
Моя связана с морскими свинками. И для меня это достаточно кошерно.
Источник: aish.com
Перевод Анастасии Яценюк