Время прочтения: 5 мин.
Некоторое время назад израильские сайты запестрели фотографиями свадебной церемонии, проводимой евреями-ортодоксами на кладбище. Хотя главный ашкеназский раввин Давид Лау призвал израильтян перенести свадьбы на более поздний срок, прямо в разгар коронавируса молодожены из Бней-Брака стали под хупу на городском кладбище, у могил выдающихся раввинов Паневежской йешивы на площадке между надгробиями, при участии десятков гостей. Обряд бракосочетания проводил раввин Мордехай Гросс, глава раввинского суда и духовный наставник общины в Бней-Браке и Модиин-Илите. Когда молодые обменялись кольцами, заиграла веселая музыка и присутствующие пустились в пляс. Согласно сообщению, участники «черной свадьбы» в Бней-Браке также выразили надежду, что эта церемония поможет остановить вспышку коронавируса в Эрец-Исраэль, а может быть, и во всем мире.
Для многих это показалось дикостью, а для ученых – социальных антропологов и исследователей еврейского фольклора, послужило очередным доказательством живучести народных методов борьбы с болезнями, эпидемиями и разного рода другими «цурес» – бедами да несчастиями в традиционных сообществах.
Вопреки расхожему мнению, подобные вещи – это не чисто хасидская практика. Ортодоксы из Бней-Брака из новостной ленты – Панивеж – самые что ни есть литваки. Это общий еврейский восточноевропейский обычай, распространенный повсеместно, что для предотвращения опасности, угрожающей всей общине (мор, эпидемии и т. п.) или отдельной семье (например, тяжелые роды), было принято обмерять кладбище по периметру и жертвовать синагоге равное число свечей; обходить (как и при освящении кладбища) вокруг кладбища несколько раз, читая псалмы и слихот, либо, как в нашем случае, устраивать на кладбище так называемую «шварце хасене» (с идиш – «черная свадьба»), где хупа – свадебный балдахин черного цвета.
Действо происходило именно на кладбище, по причине того, что традиционно территория этого места считалась сакральной, наполненная силой и эту силу дающая. Это своеобразный дом покойников, которые уже не находятся в этом мире. Именно потому, что они уже в мире ином и ближе ко Всевышнему, им более легко быть ходатаями перед Богом за живущих людей. В тяжелые моменты жизни, катастроф и несчастий шли именно на кладбище, просить заступничества у душ предков и праведников. Как раз они то и способны помочь живым – тем, кто еще не перешел границу загробного мира.
Кроме того, так как покойники уже не могут исполнять заповеди и на обычной свадьбе им не место, здесь, на «чёрной свадьбе» они чувствуют себя желанными гостями, поэтому приходят с радостью и свидетельствуют в небесном суде в пользу общины.
Здесь следует добавить, что новобрачными обычно были социально слабые и незащищенные представители общества (сироты, нищие, больные, увечные), свадьба проводилась за счет общины и нередко община предоставляла им обеспечение (дом, приданое и т. п.) – вероятно, только лишь они могли согласиться на свадьбу в таком месте. Таким образом, делалась мицва – благодеяние, и в заслугу этого надеялись на чудесный исход проблемы.
Эта сгула (чедесное средство) от эпидемий и бедствий описывается во многих старых еврейских книгах, напр. «Маавар ябок». А «Собрание еврейских обычаев» («Оцар коль мингагим») причину этой сгулы видит в «…выполнении заповедей давать цдаку и материально помогать невесте («ахнасат кала»), которые пробуждают милость Небес и продлевают жизнь...».
Этот еврейский народный обычай борьбы с моровыми поветриями описывали в своих произведениях многие писатели. Это и яркие строки у Менделе Мойхер-Сфорима в «Фишка Хромой», посвященной жизни бродячих нищих и воров; у Шолома-Алейхема (в например, его романе «Стемпеню») и у Исаака Башевиса-Зингера (в «Гимпл-дурень»). Писатель Карл Эмиль Францоз посвятил этому свой рассказ «Дитя искупления» (1872) в сборнике «Евреи Барнова» – у него главным мракобесом выступает Садагорский ребе. Илья Эренбург в «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» также посвятил этому ритуалу несколько абзацев.
Обычай этот практиковался с давних времен и еще в начале ХХ века, но, как видим, жив и сегодня. Во время эпидемии холеры в Яффо осенью 1902 года на еврейском кладбище (сегодня это кладбище на улице Трумпельдор) сыграли свадьбу сразу двух сестер-сирот. И хоть до этой свадьбы умерло три человека, эпидемия холеры в Яффо прекратилась, и никто больше не умирал.
В Иерусалиме, во время эпидемии холеры в 1903 году была проведена черная свадьба на кладбище на Масличной горе, после чего эпидемия резко прекратилась, в марте 1909 это помогло прекратить эпидемию тифа.
Есть сведения о практике «черных свадеб» в Одессе в 1918 (тиф) и 1919 годах, во время эпидемии т.н. «испанки» (испанского грипа).
В 1942 году в гетто в польском местечке Желихов началась эпидемия тифа. Оставшиеся в гетто евреи сыграли свадьбу на местном еврейском кладбище и эпидемия прекратилась.
«Черная свадьба» применялась не только в медицинских целях: в 1919 с ее помощью пытались отогнать от Одессы большевиков, а во время Второй мировой войны – не допустить уничтожения евреев местечка. Правда, не помогло...
Следует сказать, что в оценке этого обряда существовали разногласия между раввинами, тем более, что подобная практика проведения свадеб на кладбище входит в противоречие с нормами Галахи (еврейского религиозного Закона). Так, например, на кладбище запрещены еда, питье, громкие разговоры, даже проход через кладбище для сокращения пути запрещен, т.к. это неуважение к святому месту. Религиозные обряды у могил тоже запрещено проводить (кроме поминальных молитв), т.к. это насмешка над умершим – он лежит и не может это выполнять.
Как все это согласовать? А никак. Нормативный религиозный мэйнстрим и народные верования, представления и практики сосуществуют рядом, дополняя друга друга – и иудаизм вовсе не исключение.