Мать Ребе – ребецн Хана Шнеерсон

В 1880 году, 28 Тевета, в г.Николаеве родилась девочка Хана, которой суждено было стать женой одного из самых выдающихся раввинов нашего времени – главного раввина Екатеринослава-Днепропетровска (1909-1939) р.Леви-Ицхака Шнеерсона, и матерью главы движения Хабад – Седьмого Любавичского Ребе Менахема Мендла Шнеерсона.

Хана родилась в семье раввина г.Николаева р. Меира-Шломо Яновского и ребецн Рахель, которая также была дочкой раввина. В те годы хабадники в Николаеве преобладали по численности над остальными течениями, поэтому атмосфера Любавичей окружала девочку с первых лет ее жизни, и сама она была ее частью. Так, например, когда ее отец получал новый маамар Ребе (тогда это был пятый Ребе Рашаб – Дов-Бер Шнеерсон), молодая Хана переписывала его от руки, делая несколько копий, чтобы раздать хасидам. Девочка обладала музыкальным талантом, равно как и имела писательский дар: ее дневники – воспоминания, опубликованные после смерти, являются литературным свидетельством тех страшных лет, что ей пришлось пережить в советское время.

В двадцать лет Хана стала женой р. Леви-Ицхака Шнеерсона, внука третьего Любавичского Ребе Цемах Цедека. Молодой Леви-Ицхак уже тогда славился как великий еврейский ученый и каббалист. У молодой пары родились три сына – Менахем-Мендл (будущий Любавичский Ребе), Дов-Бер и Арье-Лейб.

В 1909 году, когда раби Леви-Ицхаку было тридцать лет, ему предложили раввинскую должность в г. Екатеринославе (потом – Днепропетровск, сейчас – Днепр). Евреи составляли там тогда более трети населения этого большого города. И семья переехала в Екатеринослав, где раби Леви-Ицхак был раввином в течение 30 лет, до самого своего ареста в 1939 году.

Любавичский Ребе Менахем-Мендл, сын ребецн Ханы, вспоминал потом, как во время Первой мировой войны в Екатеринославе оказались толпы евреев-беженцев, изгнанные из приграничных областей. Ребецн Хана возглавила одну из организаций, которая помогала этим людям, оказавшимся без крыши над головой и средств к существованию – дни и ночи она занималась проблемами новоприбывших. «Это было поразительное явление, я никогда прежде не видел такого участия с такой энергией днем и ночью. Я не был очень занят домашними делами, а в основном, в хедере, но участие моей матери было экстраординарным и оно осталось в моей памяти навсегда» – говорил он через много лет перед тысячами своих хасидов.

В дополнение к тому, что ребецн знала несколько языков, была образованной женщиной и сведуща в книгах, она хорошо понимала людей и умела с ними общаться. Этим она внесла немалый вклад в успех своего мужа-раввина и воздействие его на евреев Екатеринослава.

В страшные советские времена гонений на религию раби Леви-Ицхак делал все возможное для того, чтобы обеспечить евреям возможность вести еврейский образ жизни. Маца к Песаху, миква, кашерная свадьба или, не дай Бог, развод, похороны – да и многое другое. И все эти годы рядом с ним была его жена, в святой работе делившая с ним все тяготы и невзгоды, постоянную опасность и страх. Она принимала в своем доме кучу людей, давала им советы по различным вопросам – о свадьбе для бедных невест, о проведении обрезания, или кому-то, кто хотел сделать ребенку бар-мицву.

Фактически дом был духовным центром общины в то время. И это, учтите, когда за домом велось пристальное наблюдение ЧК, когда любые религиозные собрания и церемонии были запрещены.

В 1928 году старшему сыну, Менахему-Мендлу Шнеерсону удалось покинуть пределы советской России – его выпустили вместе с невестой и будущим тестем – шестым Любавичским Ребе Йосефом-Ицхаком (Раяц). Вскоре в Варшаве он женился на его дочери Хае-Мушке. Увы, родители жениха, раввин Леви-Ицхак и ребецн Хана Шнеерсон, остались за «железным занавесом».

В своих мемуарах ребецн Хана вспоминает о дне свадьбы сына. В тот день они тоже устроили празднование в Днепропетровске, без новобрачных. Но веселье было таким, как будто жених и невеста присутствуют рядом. Пришло много гостей  –настолько, что сосед снял перегородку, разделявшую две квартиры, чтобы всем было место.

Последующие двадцать лет единственной ниточкой, связующей ребецн Хану со старшим сыном, были только письма.

В 1939 году раби Леви-Ицхак Шнеерсон был арестован за антисоветскую пропаганду и приговорен к ссылке в Казахстан. Жизнь там была очень нелегкой, приходилось буквально бороться за существование, но ребецн Хана решила приехать к мужу и заботилась обо всем для него необходимом. Раби Леви-Ицхак постоянно писал – наверное, так он уходил от тяжелой реальности – комментарии на Тору, Зогар, хасидут, собственные мысли. При дефиците бумаги и чернил это было непросто. Так ребецн Хана научилась изготавливать чернила из местных трав, где-то добывали хоть какие-то клочки бумаги, чтобы раби Леви-Ицхак мог записывать свои статьи. После его смерти ребецн Хана смогла вывезти их за пределы СССР, и благодаря ей эти ценнейшие рукописи были сохранены и изданы.

Раби Леви-Ицхак умер летом 1944 года в г.Алматы. Ребецн Хана осталась вдовой и совершенно одна: старший и младший сыновья были за границей, средний погиб вместе с другими евреями Днепропетровска во время фашистской оккупации. В 1947 г. подпольная сеть хасидов помогла ей выбраться из СССР по поддельному паспорту, как бывшей подданной Польши. В Париже к ней приехал старший сын Менахем-Мендл, живший тогда в Нью-Йорке, и забрал ее в США.

Со дня, когда она прибыла в Нью-Йорк и до самой ее кончины, Менахем-Мендл ходил навещать ее – ежедневно, без перерыва, относясь к ней, как к королеве. Не перестал он это делать и когда стал Ребе. Посещение ее сыном было самым значительным и важным часом ее дня. Она была очень горда им.

В 1950 г. умер шестой Любавичский Ребе Йосеф-Ицхак, и через год Менахем-Мендл принимает руководство хасидами Хабада. Теперь ребецн Хана стала носить негласный титул «мать Ребе» с достоинством и без претензий. По воспоминаниям, она была исключительно дружелюбна ко всем, всегда интересовалась благополучием каждого еврея, так же, как это делал ее сын, расспрашивала о родителях, детях, сочувствовала проблемам и радовалась успехам и достижениям.

Она была рада и горда своим сыном, не только потому, что он, заботливый и любящий, теперь рядом с ней, но и потому, какое положительное влияние он оказывает на своих хасидов и на весь еврейский мир, буквально возрождая его к новой жизни после лихолетий ХХ века.

В субботу 6 Тишрея 1964 года ребецн Хана в возрасте 84 года скончалась и была похоронена в Нью-Йорке. Тысячи хасидов провожали ее в последний путь.

В ее память Ребе предпринял несколько инициатив, связанных с еврейским образованием: введение нового метода изучения комментария Раши, учреждение учебных заведений для еврейских девочек и женщин в ее честь – «Бейт Хана» и «Махон Хана». Основанный в ее память фонд «Керен Хана» оказывал материальную помощь молодым женщинам, желающим продолжить занятия Торой. В каждый йорцайт матери он проводил фарбренген, где говорил о роли еврейской женщины в семье и общине.