Время прочтения: 9 мин.
Это самый известный и популярный пиют (поэтическое произведение в молитвенной литургии), который евреи произносят в самый святой день Йом-Кипур. В словах этой молитвы выражается большой трепет ко Всевышнему и полная ничтожность человека по отношению к Творцу.
Традиция XII века связывает возникновение этой молитвы с личностью рабби Амнона из Майнца, хотя впервые текст этой особенной молитвы был найден в каирской генизе и датируется X веком. Более того, при сравнении текста молитвы с другими древними текстами исследователи приходят к выводу, что автором этих строк, видимо, является некий поэт из Земли Израиля, живший в эпоху византийского правления, ранее поэта Элазара Калира.
В каирской генизе эта молитва приводится в качестве заключительной части сборника поэм (пиютов), которые кантор произносит в молитве «Мусаф» в первый день праздника еврейского Нового года Рош Га-Шана.
В Европе известность этой поэмы как молитвы пришла в Италии, затем она перекочевала в немецкие общины, а потом стала известна и в литургии французских евреев. В силу своей популярности её стали произносить также и во второй день праздника Рош Га-Шана. Позднее евреи восточной части германских княжеств стали произносить её также и в самый главный для евреев день – Йом Киппур – День Очищения, а в римской еврейской общине её произносят и на праздник Гошана Рабба.
Кроме европейских евреев эта молитва стала популярной и вошла в молитвенники йеменских евреев Шамы.
Несмотря на изложенную выше историю появления этой молитвы, общеизвестной стала легендарная история о рабби Амноне из Майнца, личность которого не подтверждается источниками. Его страдания за веру описываются в книге «Ор Заруа», которая увидела свет в XIII веке, но её источник взят из рукописи Эфраима сына Якова из Бонна.
Легенда рассказывает, что раввин Амнон жил в ХIII веке, был одним из выдающихся людей своего времени, слыл великим ученым, был богат и красив. За набожность и мудрость его одинаково почитали евреи и неевреи, и даже правитель страны - герцог Гессенский - весьма дорожил его мнением. Высоко ценя ум раввина, он постоянно совещался с ним по важным государственным делам.
Влияние рабби Амнона на государя, почет и оказываемое ему уважение вызвали зависть и злобу приближенных герцога. И был придуман коварный план. «Почему бы, ваше высочество, - подсказал как-то герцогу секретарь, - не перейти раввину Амнону в нашу веру? Тогда он приблизится к вам и сможет оказать еще большую помощь своим умом и талантами.»
Герцог пришел в восторг от такой идеи и немедленно выложил ее рабби Амнону:
- Мой друг, я знаю, как вы преданы мне, а сейчас прошу о личном одолжении. Отрекитесь от вашей веры, станьте христианином, и вы будете вторым человеком в стране по богатству, могуществу и почету.
Но в ужасе отшатнулся раввин:
- Да, я - еврей, - сказал он, - но вспомните, разве это когда-нибудь отражалось на моей верности вам? Наоборот, моя вера предписывает мне быть преданным государю и стране, где я живу... Я готов пожертвовать ради вас и блага государства чем угодно, но только не верой моих предков. Зачем вам понадобилось, чтобы я предал мой народ? Зачем вам понадобился человек без уважения к самому святому в мире - своей религии? Если я изменю своему Богу, можете ли вы после этого быть уверены, что не изменю я и вам?
В тот день не нашлось у герцога возражений, но он не отказался от подсказанной ему завистниками идеи. При каждой встрече повторял он теперь предложение перейти в христианство; визиты во дворец стали рабби Амнону неприятны, он начал избегать их, а герцог - раздражаться и приходить в ярость от непокорности еврея. В конце концов ему надоело просить, и он заявил: «Я больше не прошу тебя перейти в христианство, на этот раз ~ я приказываю!» - и потребовал немедленного ответа. Растерянный раввин смог только выпросить три дня на размышления.
Он покинул дворец в страшном смятении. «Как я мог, - спрашивал себя рабби Амнон, - уклониться от твердого «нет»? Что дадут мне эти три дня, кроме сомнений в моей вере и смелости? Значит слаба моя вера, о прости меня за это Всевышний!»
Мучимый раскаянием, он закрылся у себя в доме, перестал есть и пить и молил Б-га о прощении за проявленное малодушие. На утешения родных и близких он отвечал: три дня, выпрошенные на обдумывание, означают в глазах Бога и людей сомнение в истинности еврейской веры. Такой грех позорен и непростим...
Tем временем три дня миновали, и разгневанный герцог велел привести к нему раввина насильно, предварительно заковав его в цепи. Гнев ослепил правителя, он забыл былое уважение и дружбу.
- Как ты осмелился, - накинулся герцог на осунувшегося рабби Амнона, - не подчиниться моему приказу? Три дня, о которых ты просил, прошли. Говори свой ответ, и заранее предупреждаю - берегись, если намерен упорствовать!
Но физическая слабость не поколебала гордый дух раввина:
- Ваше высочество, - сказал он, - тут не может быть никаких сомнений: я еврей и останусь евреем! Но я солгал прошлый раз по слабости своей, выпрашивая три дня отсрочки, и этим тяжко согрешил против моего Б-га. Прошу, накажите меня и отрежьте мой лживый язык.
- Нет, - закричал разъяренный герцог, - не язык твой я велю отрубить. Ты всегда говорил мне правду. За грехи против своего Б-га ты расплатишься сам. А я велю наказать твои ноги, которые не поторопились выполнить мое повеление!
По приказу герцога палачи долго мучили рабби Амнона. Они отсекали ему палец за пальцем на ногах и каждый раз спрашивали, не передумал ли он, не желает ли наконец перейти в христианство...
Истекающего кровью умирающего раввина отправили домой. Это произошло в день Рош-Ашана, и он потребовал отнести его в синагогу. Во время чтения молитвы Мусаф рабби Амнон внезапно остановил кантора: «Подожди, я хочу освятить Великое Имя», - и полным голосом, неожиданным в умирающем человеке, прочел новую молитву:
Провозгласим великую святость этого дня: грозен он и страшен. В этот день возвеличится власть Твоя, утвердится в милосердии Твой престол... Поистине, Ты - судья и обличитель. Ты знаешь и свидетельствуешь, отмечаешь и утверждаешь, помня все забытое... И раздался звук великого Шофара... И ангелы, объятые дрожью и страхом, провозглашают: «Вот день суда!..» И все рожденные на свет проходят перед Тобой, как овцы. Как пастырь, осматривая свое стадо, подводит овец под жезл свой, так и Ты проводишь... определяешь и считаешь души всех живущих, ставишь предел всему живому и отмечаешь решение их судьбы.
В Рош-Ашана записывается, а в День Искупления утверждается: кому отойти и кому явиться на свет. Кому жить и кому умереть, кому - в свое время, а кому - безвременно, кому смерть от воды, кому - от огня, кому от меча, кому - от зверя, кому от голода, а кому - от жажды, кому - от грозы, а кому - от болезни... кому покой и кому скитания, кому - беспечность и кому -тревога, кому - благополучие и кому - терзания, кому - бедность и кому - богатство, кому - унижение и кому - величие.
Но раскаяние, молитва и благотворительность отменяют злое предначертание!
Закончив, рабби Амнон скончался, а через три дня после своей смерти он явился во сне Калонимусу сыну Мешуламу и приказал распространить эту молитву по всем еврейским общинам
Таким образом, его молитва «Унетане токеф» с той поры произносится в Рош-Ашана и в Йом-Кипур в каждой еврейской общине по всему миру.
Впоследствии, к словам этой молитвы было написано множество мелодий, которые по-разному исполняют в ашкеназских общинах, а с недавнего времени они появились также и в сефардских молитвенниках «махзорах» на Йом-Киппур.
Молитва разбита на три части. Первая – в виде элегии на дни покаяния перед Рош Га-Шана. Вторая часть – это рефрен, который читают молящиеся и хор вслед за кантором, который ведёт торжественную службу. Третья часть имеет разные музыкальные напевы, наиболее известный написал раввин Шломо Карлебах. Но самым распространённым напевом считается классический напев всемирно известного кантора Иосифа Розенблатта. Он и стал основным в синагогальной службе во множестве еврейских община различных направлений и толков.
В XX веке появились светские мелодии на слова этой молитвы. Некоторые авторы изменили слова этого текста на более светские темы и посвятили другим серьёзным и трагическим событиям израильским истории. Cовременный израильский поэт Яир Розенблюм написал поэму в память о падении израильского киббуца Бейт Шита во время войны Судного дня. Его модернизированную песню «Унетане Токеф» в исполнении израильского певца Ханоха Альбалака можно часто услышать по радио в канун Рош Га-Шана и Йом-Кипур. Известны также современные мелодии в исполнении хасидского певца Авраама Фрида, певца Оди Ульмана в дуэте со своим отцом-кантором Давидом Ульманом, братьев-канторов Моше и Зеэва Мулеров в обработке Менахема Бристовского, композитора Йоваля Меснера в спектакле «Одежда» по произведению Шая Агнона.
Кроме этого, особый стиль этого произведения вдохновил некоторых еврейских поэтов на написание своих поэтических произведений. Среди них Натан Альтерман, Леонард Коен, Цур Эрлих, Эран Цалгов, которые написали уже свои уникальные литературные поэтические произведения по случаю событий современной израильской истории.
Одним словом, это сильное литургическое произведение давало силу веры еврейскому народу в тяжёлые времена преследований, поддерживало морально и вселяла надежду на будущее во время самых главных молитв, а затем стала вдохновением для еврейских поэтов и композиторов в поддержке своих единоверцев против грозящих опасностей.