Время прочтения: 7 мин.
Одесса во все времена притягивала к себе потомков Авраама. Среди них было немало, говоря современным языком, бизнесменов – в те времена их именовали купцами. Так, в 1827 году в одесские гильдии были записаны 336 купцов-евреев, но уже к 1858 году их количество увеличилось в девять раз и составило 3148 человек.
Именно здесь, на берегу моря зародился клан Рафаловичей, который начал свою финансовую деятельность еще в середине XVIII в. Первые из представителей семьи были они менялами, то есть занимались частным валютным обменом, зарабатывая на разнице курсов. Поначалу это занятие и бизнесом-то назвать было нельзя. Столики и скамьи менял располагались прямо на тротуарах на пересечении улиц Дерибасовская и Ришельевская, вокруг них всегда полно было матросов и мелких купцов. Менялы же осуществляли примитивные банковские функции: давали деньги в долг и под проценты.
В 1833 году Абрам Рафалович создал настоящий банковский дом «Федор Рафалович и К°», назвав его в честь своего сына. Дом не просто проводил банковские операции, а еще и вел активную торговлю зерном с заграницей, а также совершал кредитные операции. Вклады, которые принимал банковский дом «Федор Рафалович и K°», тут же направлялись на оптовые закупки зерна и другой сельхозпродукции, которую продавали за рубеж. Там выручка частично раздавалась в виде кредитов под проценты.
Деньги порой возвращались с двойной, а то и тройной прибылью. Причем вкладывать можно было не только деньги, но и зерно, что было крайне привлекательно для многих купцов, скупавших его у крестьян. Таким образом выстроилась система абсолютно легальных сверхприбылей, которые привлекли в банк «Рафалович и K°» массу клиентов.
Прообраз Морреля из «Графа Монте-Кристо»
Неудивительно, что к середине 1840-х годов оборот главного «офиса» дома Рафаиловичей в Одессе достиг 50-60 млн. рублей в год, продолжая динамично расти. При этом дом Рафаловичей стал одним из популярнейших российских партнеров за рубежом. Честность дома Рафаловичей в расчетах стала настолько известна, что, по мнению некоторых исследователей, Александр Дюма-отец образ болезненно честного судовладельца Морреля из романа «Граф Монте-Кристо» писал с представителей французского филиала банка, услугами которого писатель неоднократно пользовался, а то и с самого Давида Рафаловича – второго сына главы дома, представителя компании за рубежом. Впоследствии Давид основал в Одессе собственную компанию фирму «Давид Рафалович».
Социально ответственный бизнес
Широко услугами еврейских банкиров пользовались путешественники и предприниматели, выезжавшие за границу. Перевод средств, кредитные линии, поиск зарубежных партнеров для последовательных цепочек вкладов – все эти услуги делали банк Рафаловичей главным для предпринимателей Юга империи, ведущих дела за границей.
Сын основателя, в честь которого и было названо предприятие - Федор Абрамович Рафалович, также был купцом первой гильдии, несколько лет возглавлял семейное предприятие. Он прославился еще и как меценат – был почетным блюстителем Хотинского женского приходского училища, взяв на себя решение большинства финансовых нужд этого учебного заведения. И именно Федор принял крещение – вести бизнес еврею, каким богатым бы он ни был, в Российской империи было сложно.
Рафаловичи вели социально ответственный бизнес. Многие финансовые предприятия, в которых они принимали участие, занимались финансированием социального строительства и благотворительности. К примеру, Рафаловичи создали Херсонский земский банк, через который финансировалось строительство школ и больниц в селах. Члены семьи были представлены в составе первого правления Одесского городского кредитного общества.
«Мой банкир»
В 1878 году Федор Давидович, отпраздновав 60‑летие, передал семейный бизнес сыну Александру. Тот оставил государственную службу и переехал в Одессу, где поселился в роскошном доме на Дерибасовской, 5 (сейчас в этом здании находится отель «Континенталь»). Он возглавил торговый дом «Рафалович и К°» и вошел в состав правления Бессарабско-Таврического земельного банка – семья Рафаловичей являлась крупнейшим его акционером, причем Федор Рафалович возглавлял правление. Банк охватывал своей деятельностью Херсонскую, Таврическую, Подольскую и Бессарабскую губернии.
Александр Федорович мало чем отличался на посту главы банкирского дома от своих предшественников. Разве что был более доверчив и обладал несколько более эмоциональным характером. Как и его предшественники, он продолжал заниматься торговлей зерном, продолжал сотрудничать с государством, и с отдельно взятыми чиновниками, а с одним из них – Александром Абазой, бывшим министром финансов и председателем департамента государственной экономии, даже дружил.
Бессарабско-Таврический земельный банк
Хотя понятие дружбы, в данном случае, было весьма относительным – просто Александр Абаза был весьма крупным землевладельцем, которому принадлежали обширные поместья на юге империи, и торговлю продукцией поместья, с немалой для себя выгодой, вел через Александра Федоровича, фактически вверив тому управление своими делами.
«Я с Рафаловичем постоянно имею различные дела; Рафалович мой банкир, я ему даю поручения, например продажу всех продуктов из моих имений ему поручаю», – такие слова Абазы приводит в своих воспоминаниях министр финансов Сергей Витте.
Таинственное письмо из Петербурга
1890 год стал для Александра Федоровича фатальным. Хотя предпосылок для волнений поначалу не было: в империи собрали рекордный урожай зерна, курс рубля рос, перед Рафаловичем открывались головокружительные экспортные перспективы.
И вдруг банкир получил конфиденциальное письмо из Петербурга — оно пришло не по почте, а было передано с курьером. Александр Абаза, бывший министр финансов, а к тому времени председатель департамента государственной экономии, рекомендовал Рафаловичу срочно вложить рублевые активы торгового дома в золото. При этом намекнул, что обладает некой секретной информацией, которую не вправе разглашать.
Александр Федорович хорошо знал экс-министра и решил рискнуть — Абаза на мелочи размениваться не будет, видно, есть шанс заработать солидные деньги. И начал скупать золото на Берлинской бирже.
Главное здание дома «Рафалович и Ко», в котором ныне расположен музей Западного и Восточного искусства, изначально принадлежало Абазе, затем его выкупил Рафалович
Падение символа процветания
Но время шло, из Петербурга никаких новостей не было, курс рубля продолжал расти, а Рафалович себе в убыток скупал и скупал золото. Он начал нервничать. Александр Федорович несколько раз обращался к Абазе, однако тот советовал не нервничать и держаться прежней линии.
Беспокойство Рафаловича переросло в панику, ведь он давно пересек ту черту, когда можно было продать золото и выйти из игры без потерь. Одессит заподозрил Абазу в желании попросту обанкротить его. Пытаясь спасти хоть что‑то, финансист начал обратную игру. С огромными потерями ему все же удалось восстановить часть рублевых активов — и в этот момент грянула денежная реформа. Правительство ввело золотой рубль, а курс бумажного рубля, ходившего до этого, резко упал.
Лишь теперь Рафалович понял смысл игры, затеянной Абазой, но было поздно. Новый 1891 год его торговый дом впервые встретил с отрицательным балансом в 1,5 млн золотых рублей. Одесса была потрясена — один из символов процветания города вдруг прекратил все выплаты.
Крах империи
Абаза не бросил партнера в беде, и в обход закона выбил для него три ссуды на погашение долгов. Государство вынуждено было помочь Рафаловичу расплатиться с долгами: слишком большим скандалом могла обернуться информация о том, что директор департамента Государственного Совета, председатель финансового комитета, действительный статский советник, статс-секретарь Александр Абаза играл против собственного государства через частный банк.
«Рафалович и K°» прекратил свое существование, расплатившись с кредиторами казенными деньгами.
Несломленный
Впрочем, для Александра Федоровича жизнь на этом не закончилась. Он сохранил часть личного капитала, переехал в Петербург и довольно скоро нашел себе новое занятие – стал доверенным лицом французского Анонимного общества механического, чугунолитейного и котельного заводов (с конторой в Лионе). А чуть позднее вошел в правление Русского Торгово-Промышленного коммерческого банка и Общества Портландского цементного завода «Рудники». В 1909 году Рафалович вернулся в жемчужину у моря и обосновался в особняке на Софиевской, 15. Спустя четыре года Рафаловича не стало.
Большинство членов семьи Рафалович остались евреями, среди них были даже известные раввины — например, Исаак-Йоэль Давидович Рафалович из Кременчуга, раввин ХаБаДа.
Потомки Рафаловичей сегодня проживают по всему миру.